что КИМО взяла социалистический документ Беатрис Уэбб Фабиан и отправила его президенту Вильсону для включения его положений в законодательство США. Документ не был прочитан президентом Вильсоном, но передан полковнику Хаусу для немедленных действий.
Вильсон, да и все президенты после него, всегда послушно исполняли любой приказ наших британских хозяев из Чатем-хауса. Полковник Хаус удалился в свой летний дом «Магнолия» в Массачусетсе 13–14 июля 1918 года и вместе с профессором Дэвидом Х. Миллером из Гарвардской исследовательской группы, чтобы проработать британские предложения о создании Единого мирового правительственного органа.
Хаус вернулся в Вашингтон с предложением из 23 статей, которое Министерство иностранных дел Великобритании приняло как составляющее основу Лиги Наций. Это было не что иное, как попытка подорвать Конституцию США. Проект «Палаты представителей» был направлен британскому правительству на утверждение, а затем сокращен до 14 статей.
Так родились «14 пунктов» Вильсона, на самом деле не Вильсона, а скорее британского правительства, которому помог социалист Уолтер Липпман, которые затем легли в основу документа, представленного Парижской мирной конференции. (Когда речь идет о подрывных тайных обществах, следует отметить, что слово «мир» используется строго в коммунистическом-социалистическом смысле.)
Если бы сенаторы проделали свою домашнюю работу в 1945 году, они бы быстро обнаружили, что Договор об Организации Объединенных Наций был ничем иным, как подогретой версией социалистического документа, придуманного британскими фабианистами и поддержанного их американскими кузенами. Это вызвало бы тревогу. Если бы сенаторы узнали, кем на самом деле были предатели, подсунувшие нам Лигу Наций, они, несомненно, без колебаний отклонили бы этот документ.
Очевидно, что сенаторы не знали, на что они смотрели, судя по замечаниям, сделанным сенатором Гарольд А. Бертон:
«У нас снова есть шанс восстановить и учредить не Лигу Наций, а нынешний Устав Организации Объединенных Наций, хотя 80 процентов его положений (в Уставе ООН) по существу те же, что и в Лиге Наций в 1919 году…»
Если бы сенаторы прочитали Отчет Конгресса о Лиге Наций, особенно страницы 8175–8191, они бы нашли подтверждение словам сенатора Бертона о том, что Устав ООН был не чем иным, как обновленным Уставом Лиги Наций. У них должны были возникнуть подозрения по поводу передачи Лигой своих активов предлагаемой Организации Объединенных Наций. Они также заметили бы, что задача преобразования современной версии Лиги была выполнена группой развращенных людей, не заинтересованных в благополучии Соединенных Штатов: Элджером Хиссом, чьим наставником был разрушитель Конституции Феликс Франкфуртер, Лео Посвольским, а за ними международными банкирами, олицетворяемыми Ротшильдами, Варбургами и Рокфеллерами.
Бывший конгрессмен Джон Рэрик очень хорошо выразился об этом, назвав Организацию Объединенных Наций «Созданием Невидимого правительства». Если бы сенаторы хотя бы мельком заглянули в историю обновленной Лиги Наций, они бы обнаружили, что ее Устав был восстановлен в Чатем-хаусе, а в 1941 году отправлена с инструкциями КИМО государственному секретарю Корделлу Халлу (выбранному Советом по международным отношениям, как и каждый госсекретарь с 1919 года), и приказом ввести его в действие.
Время было выбрано идеально, через 14 дней после Перл-Харбора, когда наши британские хозяева сочли, что это не привлечет особого общественного внимания, и в любом случае, учитывая ужас Перл-Харбора, общественное мнение было бы благоприятным. Итак, 22 декабря 1941 года международные банкиры из Комитета 300 поручили Корделлу Халлу проинформировать президента Рузвельта о его роли в создании «новой и улучшенной» версии Лиги Наций.
Дочерний орган КИМО, Совет по международным отношениям (СМО), рекомендовал Рузвельту немедленно отдать распоряжение о создании Президентского консультативного комитета по послевоенной внешней политике. Вот как СМО рекомендовал предпринять соответствующие действия:
«Чтобы Устав Организации Объединенных Наций стал Высшим Законом страны, и чтобы судьи в каждом штате были связаны им, и чтобы ничто в конституции любого штата, противоречащее этому, не противоречило».
Если бы в 1945 году сенаторы потрудились посмотреть, то они бы обнаружили, что директива СМО была равносильна ГОСУДАРСТВЕННОЙ ИЗМЕНЕ, которой они не могли бы потворствовать не нарушая своей клятвы соблюдать Конституцию. Они бы обнаружили, что в 1905 году группа международных банкиров полагала, что они могут подорвать Конституцию, используя мировую организацию в качестве своего проводника, и что директива СМО была всего лишь частью этого продолжающегося процесса.
Договор не может быть юридически поставлен выше Конституции, и все же договор ООН имел приоритет над Конституцией. Конституция или любая ее часть не может быть просто отменена Конгрессом, но договор может быть приостановлен или вообще отменен. Конституция гласит, что договор — это всего лишь закон, который может быть отменен Конгрессом двумя способами:
(1) Принять закон, который отменит договор.
(2) Прекратить финансирование договора.
Чтобы избежать подобных злоупотреблений властью, мы, суверенный народ, должны потребовать, чтобы наше правительство прекратило финансирование Организации Объединенных Наций, которое чаще всего выражается как «членские взносы». Конгресс должен принять разрешающий закон для финансирования всех обязательств Соединенных Штатов, но для Конгресса явно незаконно принимать разрешающие средства для незаконных целей, таких как наше предполагаемое членство в Организации Объединенных Наций, которое поставило себя выше Конституции. Если бы сенаторы в 1945 году провели надлежащее исследование, и если бы они не позволили Даллесу морочить голову, лгать, лицемерить, обманывать и вводить их в заблуждение, они бы обнаружили следующий обмен мнениями между сенаторами Генри М. Теллером и Джеймсом Б. Алленом и сделали бы из него выводы. Вот этот обмен мнениями:
Сенатор Теллер: «Не может быть никакого договора, который связывал бы правительство Соединенных Штатов в отношении увеличения доходов».
Сенатор Аллен: «Очень хорошо. Это по самой своей природе является исключительно внутренним делом и не может быть предметом договора».
Сенатор Теллер: «Это не потому, что это внутреннее дело; это потому, что Конституция передала это дело исключительно в руки Конгресса».
Сенатор Аллен: «Нет, господин президент, не обязательно так, потому что повышение доходов — это чисто внутреннее дело. Это лежит в основе жизни нации, и оно должно осуществляться только правительством, без согласия или участия иностранной державы (или всемирной организации)…»
Договор не является высшим законом страны. Это всего лишь закон, и притом даже не надежный закон. Любой договор, который ставит Конституцию под угрозу, ipso facto немедленно становится недействительным. Кроме того, договор может быть нарушен. Это хорошо доказано в «Праве наций» Ваттеля на странице 194:
«В 1506 году генеральные штаты королевства Франции, собравшиеся в Торе, заставили Людовика XII разорвать договор, который он заключил с императором Максимилианом и эрцгерцогом Филиппом, его сыном, потому что договор был пагубен для королевства. Они также решили, что ни договор, ни сопровождавшая его клятва не могут быть обязательными для королевства, которое не имело права отчуждать собственность короны….»
Безусловно, договор Организации Объединенных Наций разрушителен для национальной безопасности и благополучия Соединенных Штатов. Поскольку поправка к конституции, которая необходима для того, чтобы Соединенные Штаты были членом Организации Объединенных Наций, не была принята 50 штатами, мы не являемся членом Организации Объединенных Наций. Такая поправка подчинила бы себе право Конгресса объявлять войну и передала бы объявление
